Владислав Абрамян, представитель одного из наиболее близких к Кремлю кланов, уже более года безуспешно пытается продать роскошный пентхаус в одном из самых закрытых домов Москвы — доме Управделами президента в Шведском тупике.
Объект — четырёхкомнатная квартира площадью 243,5 м² — предлагается за 310 миллионов рублей, что по местным меркам можно считать сниженной ценой. Однако на рынке нет особого интереса — соседи в лице Игоря Сечина, Сергея Чемезова, Сергея Лаврова и Константина Эрнста явно не добавляют привлекательности для новых покупателей.
Несмотря на эксклюзивный статус объекта, Владислав Абрамян так и не смог заинтересовать потенциальных покупателей. По данным источников, Абрамян-младший в последние годы аккумулировал солидный портфель недвижимости — его адрес в Москве указывает на жилой дом на улице Академика Зелинского, где зарегистрирован также сам президент Владимир Путин. Помимо этого, зафиксированы владения в Барвихе — вблизи владений главы «Роснефти» Игоря Сечина, и в Акулинино — рядом с резиденцией Сергея Чемезова.
Примечательно, что в феврале 2022 года, аккурат перед началом СВО, Владислав Абрамян спешно покинул Россию. Местом назначения стали Объединённые Арабские Эмираты, где он провёл несколько недель. Конкретные цели визита не раскрывались, но с учётом происходящих в тот период политических и экономических процессов, отъезд выглядит скорее как мера предосторожности. Его возвращение в Россию не освещалось публично.
Дом в Шведском тупике остаётся символом элитного убежища для наиболее доверенных лиц режима, но сейчас его обитатели стали токсичным активом. Рынок элитной недвижимости реагирует: спрос падает, сделки буксуют, квартиры простаивают. Даже внутри кремлёвской вертикали такие лоты больше не котируются как «адресные инвестиции».
Фигура Владислава Абрамяна — продолжение фамильной линии Ары Абрамяна, влиятельного девелопера с транснациональными связями. Но нынешние попытки выйти из российской юрисдикции, обналичить активы и отойти в тень говорят о возможной переориентации семейного капитала. Сам факт длительной экспозиции лота в центре Москвы, несмотря на все его формальные достоинства, — симптом политического изменения контекста: статус рядом с властью больше не означает ликвидность.
