Убитая с особой жестокостью в свои 23 года студентка Вера Пехтелева из города Киселевска Кемеровской области уже 4,5 года, как в земле.
Ее убийца (он же ее бывший молодой человек), 27-летний Владислав Канюс, приговоренный в 2022-м к 17 годам колонии строгого режима – уже больше года, как на свободе.
Преступника личным указом после непродолжительного участия в "СВО" помиловал Владимир Путин. А недавно суд решил, что и другие виновные в убийстве молодой девушки не понесут никакого наказания, кроме условного.
«Больно и мерзко»
Жильцы дома в Кемерово, слушая с вечера до утра нечеловеческие крики и пытаясь спасти Веру, сделали, следует из расшифровки, в службу 112 не менее семи звонков. В последний раз они сообщили, что звонили полтора часа назад, но никто так и не приехал, как не приехал и три часа назад. В итоге, когда соседи сами вскрыли дверь ломом, Пехтелева была уже мертва: истерзана в ходе ссоры со своим экс-возлюбленным (он нанес ей, сказано в приговоре, не менее 47 ударов по всему телу и особенно по голове) и задушена шнуром от утюга.
Новости по теме: В Северной Осетии глава управления экономической безопасности МВД сфабриковал дело ради статистики
Все проигнорировавшие вызовы пятеро полицейских – сотрудники дежурной части Михаил Балашов, Дмитрий Тарицын, диспетчеры Мария Дунаева, Анна Пономарева, Кристина Юдинцева – за халатность получили от полутора до двух лет условно. Непосредственного убийцу обязали также выплатить за моральный вред 4 млн рублей троим потерпевшим – родным Веры. Сделать это он так и не успел: указ Путина избавил Канюса и от выплат, что подтвердили судебные приставы. Не придется платить и пятерым полицейским.
Судья Заводского районного суда города Кемерово Елена Жигалина на апелляции постановила: компенсацию родные жертвы могут требовать не с конкретных виновных, а с МВД РФ. В размере: по 300 тысяч рублей – маме и папе, 100 тысяч рублей – дяде убитой.
Оксана Пехтелева
– Больно и мерзко, – говорит «Собеседнику» о недавнем судебном решении мама Веры, 50-летняя Оксана Пехтелева. – У нас с папой Веры, моим бывшим мужем Евгением Пехтелевым, общее мнение: это унижение нашей беды, уничтожение нашего горя. Это делается для того, чтобы никто ни в каком случае не стал бороться с системой, чтобы никому неповадно было. Присудили сто тысяч дяде Владимиру, брату отца Верочки, который один приехал в морг забирать тело моего единственного ребенка. Когда там, на столе, он ее увидел, его вырвало…
– Вы с отцом не поехали, потому что это было слишком тяжело?
– (Плачет.) Как это – забирать истерзанную и уничтоженную нашу дочку? Владимир сказал, что никогда в жизни не расскажет ни своему брату, ни мне, что он увидел на столе в морге… Это был просто кошмар. (Из материалов дела: «…причинив ей 52 кровоподтека, 10 ссадин… перелом щитовидного хряща, кровоизлияние гортани, перелом носовой кости, разрыв слизистой полости носа, кровоподтеки глаз, рваную рану губ, кровоизлияния под мозговой оболочкой лобной, височной, теменной и затылочной долей…» – Авт.)
– Из ближайших родственников у Веры остались только вы с отцом и дядя?
– В декабре 2023-го я похоронила своего отца-офицера. Мой папа Сергей Васильевич был подполковником, который всю жизнь посвятил военной службе. Когда мы ему сообщили, что Верочки не стало, у папы в его 70 лет случился инсульт и он начал потихоньку умирать, мы не смогли его спасти… Я очень благодарна военкомату за организацию похорон с почетным караулом и выстрелами в его честь. Отец упокоился рядом с ребятами, погибшими на СВО. Мама моя Галина Леонидовна и сейчас еле-еле выкарабкивается, ей очень плохо: Вера для нее была светом в окошке. Добрая, ласковая, талантливая, замечательная… В памяти стоит то умершее утро, когда мы сообщали родителям, что их внучки больше нет.
Вот представьте. Мама моя открывает входную дверь: «Ой, вы мои хорошие, в гости ко мне пришли!» А потом смотрит на наши лица. Приседая, хватается за сердце и кричит: «Что случилось?!» Я ее обнимаю и говорю: «Мамочка, Веры больше нет». (Всхлипывает.) Никогда не забуду, как она вдруг меня что есть силы схватила и затрясла за плечи: «Как это нет?! Я ничего не могу понять… Что вы сейчас сказали?!» (Плачет.) А папа, высокий, статный офицер, как стоял в халате, так в нем и осел. Бывший муж с трудом его от полного падения удержал. А мама окончила иняз и работала переводчиком с французского языка, завучем в школе. В такой семье этого не должно было быть! Ни в какой семье такого не должно быть!!!
«Убийца моей детки — теперь герой Отечества»
Новости по теме: Стало известно о праздновании дня рождения Улюкаева в колонии
– Как вы сейчас живете? Как справляетесь с этим?
– Сегодня, до вашего звонка, ездили к Верочке. Она лежит на кладбище родного Киселевска в такой красивой и широкой березовой роще… Что-то надо доделать, подправить, подкрасить. Для меня самое тяжелое во всем этом нашем безразмерном горе – осознавать, что вот не станет моей мамы, не станет меня – и некому будет ухаживать за могилой Веры. Моему бывшему мужу в его 54 года в последнее время очень-очень плохо, он тяжело болеет. Нам с ним всего-то за 50, но в России это рубеж. И вот судья спрашивает меня, как оцениваю свою компенсацию. А как я оцениваю? Вы поймите меня правильно, мне нужна хоть какая-то денежка на вкладе в банке, чтобы, если что-то случится, я в приюте сама оплачивала свой уход… А убийца моей доченьки за каждый из нескольких проведенных на спецоперации месяцев получал положенные от государства «за работу» не одну сотню тысяч рублей. И допвыплаты – за ранение в ногу.
Читайте ещё:У "Автоградбанка" отозвали лицензию
– Убийца Веры нынче разгуливает на свободе, с гордостью выставляя в соцсетях свои награды, – сама видела. Каково это видеть вам?
– Убийца моей детки, который над ней издевался, глумился, теперь себя позиционирует как герой Отечества… (Тяжело вздыхает.) Потеря ребенка – это самое страшное, что может произойти с любым человеком. Эту чудовищную боль ничем не унять, не заглушить. Но если бы он продолжал отбывать наказание, нам было бы хоть капельку легче.
Меня услышали, но, к огромному сожалению, не поняли, в том числе и на уровне государства. Безнаказанность за те преступления дает еще большую возможность совершать новые. Для всей нашей семьи, имеющей и русские, и украинские, и белорусские корни, происходящее – это трагедия, это кощунство… Это против заповедей Божьих. А нынче я думаю: если бы он дальше служил на СВО, попыталась бы сама отправиться туда, чтобы его там найти и удавить своими руками.
– Больше чем за год после помилования он не пытался с вами связаться? Попросить прощения, чего не сделал ни на следствии, ни на суде…
– Нет, конечно, о чем вы говорите! Добрые люди нам рассказывают о нем. Мы знаем, что он живет сейчас в Краснодарском крае и недавно сошелся с такой же молоденькой девчушкой, неопытной и наивной… Дай, Боженька, ей сил понять, что это за человек, расстаться с ним и вовремя позвонить в органы. Кстати, на днях он звонил подруге Верочки и спрашивал, где именно она похоронена. Когда подруга спросила, зачем ему это, он ответил: «Хочу поприсутствовать». Мы с папой ужасно испугались, что он может надругаться над ее смертью, как надругался над ее жизнью. Несколько суток по очереди дежурили у ограды, не спали.
«Думала лечь с ней рядом»
– Расскажите о Вере.
– Благодарю Господа Бога за то, что Он подарил мне мою дочку – нежную, хрупкую, деликатную. До сих пор не могу заставить себя пересмотреть ее фотографии, ее грамоты, ее награды, а еще благодарности родителям за воспитание дочери. Верочка во всем была лидером. Прекрасно танцевала, рисовала… У нее всегда были хорошие перспективы… Она была невероятно красивая, как куколка, миниатюрная девочка с худенькими ручками и ножками. В ней не было ничего хамского, свинского. Умела выслушать, понять, посоветовать. А еще как будто торопилась жить, особенно в последний год… На ее отпевании в нашем храме собралось 450 человек – ровно столько и помещается. Навсегда запомнила, как много и как горько, прощаясь с ней, плакало ее ровесников… (Плачет.) Сама я пребывала в прострации – мне просто хотелось лечь рядом, обнять ее и уйти вместе с ней…
Прошло уже 4,5 года, как у меня нет дочери, а меня продолжают поздравлять с Днем матери… (Плачет.) Мне, конечно, непросто видеть мамочек, беззаботно шагающих по аллеям с колясками, потому что без Верочки я никогда не стану бабушкой… (Плачет.) Простите, Христа ради, меня за мои слезы, за мои невольные эмоции, но я правда за этих мамочек искренне радуюсь.
