Ряд экспертов сходятся во мнении, что правильным направлением фискального стимулирования является поддержка предприятий, не способных работать во время пандемии, с целью обеспечить защиту рабочих мест.
В ряде европейских стран такая помощь до сих пор составляла порядка 10% ВВП. Но по мере постепенного ослабления ограничений потребность в фискальной поддержке начнет уменьшаться.
Сейчас необходимо сосредоточиться на перераспределении капитала и рабочей силы. На протяжении более десяти лет чрезвычайное денежно-кредитное стимулирование не способствовало росту в промышленно развитых странах. В некоторых секторах накопились избыточные мощности, что привело к росту числа «компаний-зомби». В целом инвестиции оказались недостаточными. Эту «вековую стагнацию» не смогли победить массовые монетарные и фискальные стимулы. Вместо этого требуется перераспределение ресурсов для ликвидации избыточных мощностей.
Еще до финансового кризиса структура спроса и производства в мировой экономике стала неустойчивой. Ценовые сигналы, которые могли бы перераспределить ресурсы, в частности, в прибыльные процентные ставки и обменные курсы, были подавлены.
Низкие или даже отрицательные процентные ставки позволили «зомби-компаниям» выжить. А инвестиции в промышленно развитые страны оставались низкими. За десятилетие, последовавшее за финансовым кризисом, доля валовых инвестиций в ВВП стран «большой семерки» сократилась на два процентных пункта. В Китае доля инвестиций в ВВП выросла более чем на семь процентных пунктов до неприемлемых 44,8%.
По мере того как происходит разделение экономик США и Китая — Китай по-прежнему нуждается в импорте высококачественных полупроводников, а США ограничивают передачу технологий китайским компаниям, — основная проблема избыточных сбережений в Китае и избыточного потребления в США сохраняет свою актуальность. Доля потребления домашних хозяйств в ВВП Китая упала с более чем 65% в 1952 году до менее чем 39% в 2019 году. Заработная плата была намеренно снижена, чтобы сохранить конкурентоспособность экспорта.
Вырваться из ловушки низкого роста – далеко не то же самое, что преодолеть «кейнсианский спад». Для этого требуется комплекс мер — в частности, перемещение ресурсов из одного сектора в другой и из одной фирмы в другую. Все это было верно до того, как появился COVID-19, но пандемия внесла свои коррективы.
Во-первых, бизнес и правительство пришли к пониманию, что устойчивость так же важна, как и эффективность. Выживание имеет значение. Все усвоили этот урок применительно к банковской системе во время финансового кризиса, но не применили его в других секторах. Устойчивость систем здравоохранения, риски, создаваемые системами доставки, и уязвимость экономики из-за закрытия границ, все это говорит о том, что в будущем организация экономической деятельности будет скорректирована.
Во-вторых, структура спроса на ряд услуг, начиная от авиаперевозок и заканчивая туризмом и развлечениями, изменится, и оценить масштаб этих изменений сегодня крайне проблематично. Впереди неизбежно ждет период проб и ошибок, прежде чем будет сформирована новая эффективная модель производства и потребления.
Например, в Великобритании в прошлом году наблюдалось значительное расхождение между онлайн-розничной торговлей (продажи выросли почти вдвое по сравнению с 2019 годом) и «оффлайн» продажами одежды и других товаров, которые падали рекордными темпами. Розничные торговцы были вынуждены закрыть свои магазины, также пострадали рестораны и развлекательные заведения. Какими темпами будут восстанавливаться модели расходов, неясно. Без сомнения, часть закрытых ресторанов и театров вновь откроются на волне сдержанного спроса, но многие изменения в структуре расходов, вероятно, сохранятся и потребуют перераспределения труда и капитала.
Чтобы обеспечить позитивные изменения, потребуется гораздо более широкий набор мер, чем простое стимулирование совокупного спроса. Ответ выходит далеко за рамки денежно-кредитной и фискальной политики, и распространяется на обменные курсы, реформы в сфере предложения и меры по исправлению неприемлемо высоких или неприемлемо низких ставок. Следует сосредоточиться на том, как привлечь инвестиции и ускорить это необходимое перераспределение.
Политики — оптимисты. Центральные банки — нет. Они знают, что по мере восстановления экономики те, кто рассчитывает исключительно на монетарные и фискальные стимулы в вопросе восстановления мировой экономики, окажутся разочарованы. Традиционная макроэкономическая политика не может исправить структурное несоответствие. Требуется более широкая и амбициозная политика, реализовать которую будет очень непросто. Можно сказать, что миру требуется смелый пессимизм.
