Как стало известно ИА «Прайм Крайм», 30 сентября в Греции от короновируса скончался 58-летний грузинский вор «в законе» Эмзар Джапаридзе, более известный в криминальных кругах как Кватия (утка).
Как и Парпалия Каха, который умер неделей раньше, Кватия был в числе тех, кого люто ненавидел Гули, предательски застреленный в спину подкупленным врагами охранником.
Именно Эмзар Кватия стоял у истоков конфликта воровских кланов, зародившегося в 2008 году и до сих пор неисчерпанного. Причиной глобального раскола называют две ссоры с дракой, произошедшими примерно в одно и то же время. Одна между «славянскими» ворами Пичугой и Галеем, другая – между грузинскими, где Тариел Ониани в присутствии Мераба Джангвеладзе избил Кватию. После этого Кватию взял под свое крыло Лаша Шушанашвили и в пику Ониани и Джангвеладзе подтвердил его воровские полномочия.
До самой смерти Кватия принимал активное участие в делах грузинской воровской диаспоры в Греции и был одним из ее наиболее зрелых лидеров. Последний раз Кватия прогремел год назад, когда без решения сходки поддержал обвинения Бадри против Гули по поводу инцидента между Квежовичем и Арманом Диким. Из всех воров, кого посетил Бадри, открыто его поддержал только Кватия. После этого Кватию возненавидел Гули.
В сентябре прошлого года на сходке в Стамбуле под патронажем Гули и председательством Отара Тоточии Квежович, Бадри и Кватия были объявлены не ворами, поскольку все трое имели претензии от коллег по цеху. Из всей этой троицы Гули был особенно зол на Кватию и мечтал с ним о встрече.
Согласно древним мистическим текстам, внезапная смерть такая, как у Гули, мешает душе продолжить свой путь в загробном мире и оставляет ее привязанной к незавершенным земным делам и планам. Бывшее окружение Гули верит, что недавние скоропостижные смерти его врагов – Парпалии и Кватии – могут быть делом его рук с того света. По роковому совпадению, смерть забрала Кватию ровно на 40-й день кончины Гули.
Что касается Парпалии, во-первых, за ним был должок за избиение Леки в Одессе. Во-вторых, Гули ненавидел его за постоянную московскую прописку, называя «фээсбэшником», и то, как Каха распределял вверенный ему «общак», решая, кому из воров дать, а кому не дать, по своему усмотрению. За этим, по мнению Гули, стояло обыкновенное разворовывание «общака», шедшее на личное обогащение Кахи.
