Борьба за транспортную компанию «Деловые линии» ударила по банку «Траст». Теперь вместо поиска утерянных активов кредитному учреждению приходится защищать утерянного исполнительного директора. А президенту России – рассказывать о репутации Михаила Хабарова.
Защита Набиуллиной
Исполнительный директор банка «Траст» Михаил Хабаров обещал партнерам «покровительство» в бизнесе, но его не предоставил. Именно так определил президент России бизнес-стратегию Михаила Хабарова, пообещав, что «органы разберутся». Правоохранительные.
Обсуждать Михаила Хабарова члены РСПП, под крышей которого и проходила встреча, предприниматели взялись с подачи председателя Центробанка Эльвиры Набиуллиной и руководителя РСПП Александра Шохина. Судя по высказываниям участников собрания, Набиуллина решила взять на себя функцию главного защитника подозреваемого, но зашла с тыла. Глава ЦБ говорила о необходимости декриминализации экономических преступлений, и об избыточной мере пресечения. Это стандартная и, в общем-то, правильная стратегия. Истории о том, как коммерческие споры превращаются в России в уголовное дело, в процессе расследования которого подозреваемые оказываются за решеткой, после чего становятся более «мягкими», превратились в настоящую трагедию российского бизнес-климата. Но в данном случае Эльвиру Набиуллину на ее заявления могли двигать не абстрактно-гуманитарные цели, а вполне конкретная задача — защитить свою репутацию. Дело в том, что глава ЦБ несет ответственность за назначение Михаила Хабарова в банк «Траст», где он работал до ареста главным исполнительным директором. В свое время Эльвира Набиуллина привлекала к работе по формированию на базе «Траста» Банка непрофильных активов Михаила Задорнова, который в начале 2018 года возглавил санированный банк ФК «Открытие» — своего рода «банк хороших активов». Михаил Задорнов пролоббировал на должность руководителя «Траста» бывшего члена правления ВТБ 24 и «ФК Открытие» Александра Соколова, к которому и определили в помощь Хабарова.
Несмотря на эту длинную цепочку связей, назначение Михаила Хабарова, вероятнее всего, было согласовано в ЦБ. Дело в том, что именно Хабарову было доверено главное — поиск тех самых «плохих активов» с целью их возврата. Очень часто эти активы назывались плохими только потому, что оказывались недосягаемыми для руководства «Траста». Но с точки зрения бизнеса они имели хорошие перспективы.
Атака альф
Назначение Михаила Хабарова на должность поисковика таких активов было не случайным. Михаил Валентинович более десяти лет проработал в структурах «Альфа-Групп», которая хорошо известна на рынке своим умением находить «плохие» активы и превращать их в «хорошие» самыми разными методами.
Само по себе создание банка плохих активов на базе «Траста» стало возможным в результате целой волны отзывов лицензий у крупных кредитных учреждений. По странному совпадению, накануне этой волны, накрывшей рынок в 2017-м году, в СМИ попало письмо аналитика Сергея Гаврилова, который усомнился в платёжеспособности таких уважаемых банков как ФК «Открытие», Бинбанк, Промсвязьбанк и МКБ.
Сергей Гаврилов работал в УК «Альфа-Капитал», а письмо, где сообщалось о том, что «Альфа» закрыла лимиты на облигации вышеперечисленных банков и рекомендует своим клиентам «дистанцироваться от риска, переведя активы к более надежным участникам банковской системы», было отправлено клиентам этой компании. Тем не менее пострадавшие банки пытались обвинить «Альфу» в недобросовестной конкуренции и пугали судебными исками.
Новости по теме: «Подсечное земледелие» Андрея Шохина
Но уже очень скоро владельцы этих структур сами стали объектами судебных разбирательств, инициированных юристами бывшего «альфовца» Михаила Хабарова.
Миша и крыша
Основанием для ареста Михаила Хабарова стала не история с активами «Траста», а совершенно другое дело. Боевого финансиста определили за решетку по мотивам заявления, которое написал Александр Богатиков, его бывший партнер по бизнесу.
В 2001-м году Богатиков вместе тремя коллегами — Сергеем Демидовым, Игорем Богатыревым и Артемием Васильевым создал компанию «Деловые линии», которая постепенно превратилась в крупнейшего российского автоперевозчика грузов. Затем Александр Богатиков перессорился со всеми своим партнерами, в результате чего в бизнесе появился антикризисный управляющий. Эту роль получило подразделение «Альфы» — компания «А1», а руля бизнеса «Деловых линий» оказался Михаил Хабаров, который получил право назначать своих людей и принимать необходимые решения.
После чего и произошел эпизод, который имел в виду российский президент, когда говорил о попытках «покровительства». В начале августа Александр Богатиков получил электронное письмо с адреса Ольги Хабаровой — жены Михаила Хабарова. В нем содержалось предложение помощи во взаимодействии с государственными органами. Эти услуги оценивались в $10 млн в год, и оказывать их должен был Михаил Хабаров, который во время встречи с Богатиковым обещал тому помощь влиятельных людей.
Согласившись работать с Хабаровым, Богатиков подписал с ним опцион на продажу 30% акций грузоперевозчика за $60 млн. Но сделка, по мнению предпринимателя, оказалась неудачной. Вместо поддержки на бизнес «Деловых линий» обрушилась волна налоговых проверок, а сам Богатиков даже вынужден был провести ночь в КПЗ. После чего он стал искать новых партнеров, способных помочь ему. И они не заставили себя долго ждать. В 2017-м году у Александра Богатикова появились новые гаранты — политик и бизнесмен Сулейман Керимов и люди из его окружения. В августе 2017 года Хабаров был отстранен от руководства «Деловыми линиями». Напомним, что в это же время разыгрывалась и драма с банками, разоблаченными аналитиком Гавриловым.
В начале 2018 года Александр Богатиков реализовал свой план, и продал часть акций «Деловых линий» новым инвесторам. Но вскоре выяснилось, что у Михаила Хабарова тоже был свой план. Он подал к Богатикову иск в Лондонский международный коммерческий арбитраж (LCIA) и добился выплаты $58 млн.
В этот момент, по сути, Хабаров вступил на тропу войны уже не с Богатиковым, а Керимовым и его командой. Что грозило серьезными последствиями. И они не заставил себя ждать. Но также очевидно, что в данном конкретном случае вступление в конфликт правоохранительной машины не решило проблему, а вывело ее на новый уровень — политический.
